«К Наташе»
Александр Пушкин
Вянет, вянет лето красно;
Улетают ясны дни;
Стелется туман ненастный
Ночи в дремлющей тени;
Опустели злачны нивы,
Хладен ручеек игривый;
Лес кудрявый поседел;
Свод небесный побледнел.
Свет Наташа! где ты ныне?
Что никто тебя не зрит?
Иль не хочешь час единый
С другом сердца разделить?
Ни над озером волнистым,
Ни под кровом лип душистым
Ранней – позднею порой
Не встречаюсь я с тобой.
Скоро, скоро холод зимный
Рощу, поле посетит;
Огонек в лачужке дымной
Скоро ярко заблестит;
Не увижу я прелестной
И, как чижик в клетке тесной,
Дома буду горевать
И Наташу вспоминать.
1814 г.
Примечания
К НАТАШЕ. При жизни Пушкина не печаталось. Написано, вероятно, в начале 1815 г., так как в стихотворении имеются фразеологические заимствования из баллады Катенина «Наташа» («Сын отечества», 1815 г., ч. 21):
Ах! жила была Наташа.
Свет Наташа красота.
Что так рано, радость наша,
Ты исчезла как мечта?
Из ранних редакций
Первоначально в стихотворении была еще одна строфа, заключительная:
Ах, Наташа, помни вечно
Нежности, любви закон:
Если радостью сердечной
Юности горит огонь,
То не трать ни полминуты!
Скоро, старостью согнуты,
Будем тихо мы бродить!
И тогда ли нам любить?
Анализ стихотворения Пушкина «К Наташе»
1 вариант
Стихотворение «К Наташе», датируемое 1814 годом, юный Пушкин посвятил горничной княжны Варвары Михайловны Волконской, бывшей фрейлиной при императрице. Произведение разительно отличается от написанной до этого интимной лирики поэта, в которой преобладали античные мотивы. Пятнадцатилетний Александр Сергеевич отказался от условно-любовных признаний, адресованных воображаемым Доридам, Хлоям и прочим красавицам с древнегреческими именами, от идеалистических пейзажей. На смену игре в любовь пришли искренние чувства. Обратите внимание, как ласково обращается к дорогой сердцу женщине герой рассматриваемого текста: «Свет-Наташа!». От античности делается поворот к русской старине. Стихотворение вообще тесно связано с фольклорной традицией нашей страны. Недаром появляется характерный для народных песен параллелизм – весна ассоциируется с любовью, осень – с разлукой. Упоминается в произведении и «дымная лачужка», в которой предстоит коротать одинокую зиму лирическому герою. Благодаря ей перед читателем сразу возникают образы заснеженных крыш, низких деревенских домиков, теплой печки.
Литературоведы отмечают, что в стихотворении присутствуют заимствования из баллады «Наташа», написанной Павлом Александровичем Катениным. Начинается она следующими строками:
Ах! Жила-была Наташа,
Свет Наташа красота.
Что так рано, радость наша,
Ты исчезла как мечта?
Впрочем, было бы неверно свести пушкинское произведение к литературному подражанию. Александр Сергеевич сочинял стихотворение под влиянием реальных событий. Скорей всего, оно связано с отъездом Варвары Михайловны Волконской, следовательно, и ее горничной из Царского Села. «К Наташе» – это прощание юного поэта с возлюбленной. Кроме того, оно могло быть приурочено к двадцать шестому августу – дню Святой Наталии Никомидийской. Соответственно, не исключено, что анализируемый текст стоит расценивать как подношение к именинам.
К своим лицейским стихотворениям взрослый Пушкин относился без особого восторга. Он редко включал их в сборники. Те произведения, которые туда все-таки попадали, подвергались значительным переделкам. Большую часть лирики, созданной во время пребывания в Царскосельском Лицее, опубликовал Василий Андреевич Жуковский в посмертном собрании сочинений Александра Сергеевича, увидевшем свет в 1841 году. Относится это и к стихотворению «К Наташе».
Анализ стихотворения «К Наташе» Пушкина
2 вариант
Значительная часть стихотворений раннего периода была подвергнута Александром Сергеевичем Пушкиным переделке. Однако и этот момент не всегда способствовал их публикации. В частности, «К Наташе» вышло в свет только в посмертном собрании сочинений поэта.
Стихотворение написано примерно в сентябре 1814 года. Его автору целых 15 лет, он ученик Лицея и жестоко влюблен в некую Наташу. Под этим именем может скрываться как актриса крепостного театра, так и горничная фрейлины императрицы. И в первую, и во вторую были влюблены многие лицеисты. Впрочем, исследователи склоняются в сторону предположения, что описана все же горничная. Известно скандальное происшествие в Лицее, едва не повлекшее серьезных последствий для юного поэта. Однажды ученики по своему обыкновению шли слушать полковую музыку. Было темно, а Александр Пушкин по шороху платья вообразил, что мимо идет та самая Наталья. Он кинулся ей на шею, однако то была почтенная придворная дама Варвара Волконская. Дело дошло до государя, но разрешилось благополучно, случай признали неудачной шуткой.
По жанру – любовная лирика, по размеру – хорей с перекрестной и смежной рифмовкой, 3 строфы.
Первое восьмистишие – чистая пейзажная зарисовка. Начинается она с лексического повтора «вянет», подчеркивающего чуть грустную неизбежность смены времен года. «Лето красно»: красивое, щедрое, ясное. «Улетают дни»: стремительно приближается осень. Туман, ненастье, тишина, ночь – основные образы строфы. Вода в ручейке ледяная, лес покрыт инеем после ночных заморозков, небо утратило яркость красок.
Вторая строфа начинается с обращения, ставшего теперь приметой старины: свет Наташа. Далее череда грустных вопросов, свидетельствующих о том, что герой ее давно не видел и не знает причины этого отсутствия. Ни утром, ни вечером, ни в саду, ни рядом с озером она больше не прогуливается, не спешит по своим делам.
В последнем восьмистишии вновь лексический повтор: скоро (это еще и анафора). Поэт предвидит даже не осень, а «холод зимний». Уменьшительный суффикс придает слову «огонек» ласковый, уютный оттенок. «Лачужке дымной»: он имеет в виду жилье. «Прелестной»: эпитет посвящен красавице.
Сравнение «как чижик» усиливает растерянность и неприкаянность героя. Сама упомянутая птичка мала и обладает звонким голоском. Уж и дом ему клетка, где можно только «горевать и вспоминать». Эпитеты: злачны, волнистым, игривый. Олицетворения: лес поседел, свод побледнел.
Под пером Александра Пушкина любовная зарисовка сливается с картинами уходящего лета.
Анализ стихотворения Пушкина «К Наташе»
3 вариант
Имя Наташа вновь вторгается в любовную лирику юного Пушкина, и это стихотворение составляет разительный контраст условно-литературным любовным признаниям, адресованным анакреонтическим Хлоям, Доридам и Лаисам. От неожиданного обращения «Свет-Наташа!» веет милой русской стариной и «девичьей», как об этом позже скажет поэт в «Евгении Онегине», дерзко назвав свою героиню столь же простым русским именем — Татьяна. И все стихотворение пронизано поэзией русской песни, с ее привычным психологическим параллелизмом весны/любви-зимы/разлуки. Есть здесь и «лачужка дымная», в которой влюбленному поэту суждено коротать зимние ночи. Отмечалось, что в этом стихотворении присутствуют некоторые заимствования из баллады П. Катенина «Наташа», где есть такие строки:
Свет Наташа, красота.
Что Ты исчезла, как мечта?
Так рано, радость наша
Но к литературному подражанию это лирическое признание Пушкина свести никак нельзя. За посланием, несомненно, скрыт конкретный адресат. Этой Наташей, быть может, избравшей «другом сердца» поэта, а быть может, бывшей предметом общих воздыханий царскосельских лицеистов, никак не могла оказаться бесталанная крепостная актриса Наталья (кстати, Пушкин не называл ее так ласково и фамильярно — Наташей), пленившая его своими женскими прелестями. Любовь здесь таится не в тени кулис, а под кровом лип душистых, в роще, над «озером волнистым», скрытая от соглядатаев, обладающая всем очарованием тайны и природной простоты. Пейзаж надвигающейся осени, сулящей разлуку, уже отличается чисто пушкинской точностью и смысловой емкостью.
Хладен ручеек игривый,
Лес кудрявый поседел;
Свод небесный побледнел.
Это уже поистине пушкинские строки…
М. Цявловский указывал, что стихотворение посвящено горничной фрейлины императрицы Варвары Михайловны Волконской и связано, вероятно, с отъездом княжны (естественно, в сопровождении горничной) из Царского Села в Петербург в конце августа. К тому же оно могло быть приурочено и к Натальиному дню (26 августа).
И. И. Пущин, лицейский друг Пушкина, вспоминал об эпизоде, который произошел уже в 1816 году, т. е. два года спустя после написания этого стихотворения, и оказался так же связанным со старой фрейлиной В. М. Волконской и ее горничной. Вот как он представил в своих воспоминаниях эту забавную сценку, где поэт предстает в роли шаловливого Керубино: «У дворцовой гауптвахты, перед вечерней зарей, обыкновенно играла полковая музыка. Это привлекало гуляющих в саду, и нас, l’inevitable Lycee (фр. — неизбежный Лицей), как называли иные нашу шумную, движущуюся толпу. Иногда мы проходили к музыке дворцовым коридором, в который между другими помещениями был выход и из комнат, занимаемых фрейлинами императрицы Елизаветы Алексеевны. Этих фрейлин было тогда три: Плюскова, Валуева и княжна Волконская. У Волконской была премиленькая горничная Наташа. Случалось, встретясь с нею в темных переходах коридора, и полюбезничать — она многих из нас знала, да и кто не знал Лицея, который мозолил глаза всем в саду? Однажды идем мы, растянувшись по коридору маленькими группами. Пушкин, на беду, был один, слышит в темноте шорох платья, воображает, что это непременно Наташа, бросается поцеловать ее самым невинным образом. Как нарочно, в эту минуту отворяется дверь из комнаты и освещает сцену: перед ним сама княжна Волконская. Что делать ему? — Бежать без оглядки; но этого мало, надобно поправить дело, а дело неладно! Он тотчас рассказал мне про это, присоединяясь к нам, стоявшим у оркестра. Я ему советовал открыться Энгельгардту и просить его защиты. Пушкин никак не соглашался довериться директору и хотел написать княжне извинительное письмо. Между тем она успела пожаловаться брату своему П. М. Волконскому, а Волконский государю.
Государь на другой день приходит к Энгельгардту. «Что же это будет? — говорит царь. — Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки, … но теперь уже не дают проходу фрейлинам жены моей».
Энгельгардт, своим путем, знал о неловкой выходке Пушкина, может быть, и от самого Петра Михайловича, который мог сообщить ему это в тот же вечер. Он нашелся и отвечал императору Александру: «Вы меня предупредили, государь, — я искал случая принести вашему величеству повинную за Пушкина; он, бедный, в отчаянии; приходил за моим позволением письменно просить княжну, чтоб она великодушно простила ему это неумышленное оскорбление». Тут Энгельгардт рассказал подробности дела, стараясь всячески смягчить вину Пушкина, и присовокупил, что сделал уже ему строгий выговор и просит разрешения насчет письма. На это ходатайство Энгельгардта государь сказал: «Пусть пишет — уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но скажи ему, чтоб это было в последний раз. Между нами, старушка, быть может, в восторге от ошибки молодого человека», — шепнул император, улыбаясь, Энгельгардту». Неизвестно, послал ли Пушкин письмо с извинениями, но от эпиграммы удержаться не смог, отомстив разгневанной княжне Волконской французскими виршами, которые в русском переводе гласят:
Мадемуазель, вас отлично можно
Принять за сводню
Либо за старую обезьяну,
Но за грацию, — о боже, нет.
Однако если счесть рассказанное И. Пущиным за истину, то поэт сам себе противоречит, поскольку за «грацию» он ее все-таки принял и поцелуем, явно не предназначавшимся «старой обезьяне», княжна так или иначе была награждена. Эпизод этот позволяет предположить, что роман с горничной Наташей, «сезонно» являвшейся в Царское Село, продолжался вплоть до 1816 года, хотя о печали разлуки с ней поэт поведал лишь в стихотворении 1814 года, быть может, в пору первого пылкого чувства.
По тону своему послание «К Наташе» отличается от ранних анакреонтических стихов Пушкина особой пасторальной прозрачностью: здесь нет ни вакхической страстности, ни томления «унылых» элегий. Картина любви предстает идиллической. Лирический герой является как «друг сердца», разлученный с «прелестной» не капризами чувства, а лишь внешними обстоятельствами. Пасторальный хронотоп лета как времени любви восходит еще к античной литературе, и воссозданный юным поэтом лирический сюжет, «расчисленный» по календарю, предвещает поэзию «деревенских» сцен его романа «Евгений Онегин». Значит ли это, что идиллический роман с неведомой нам горничной Наташей целиком заполнял мысли и чувства поэта и в 1814, и в 1816 году? Естественно, нет. Но, увековечив мгновение, Пушкин внес новые краски в ту гамму любовных чувств, которые переполняли его в пору пылкого отрочества.
