«Пошли, Господь, свою отраду…»
Фёдор Тютчев
* * *
Пошли, Господь, свою отраду
Тому, кто в летний жар и зной,
Как бедный нищий, мимо саду,
Бредет по жесткой мостовой;
Кто смотрит вскользь – через ограду –
На тень деревьев, злак долин,
На недоступную прохладу
Роскошных, светлых луговин.
Не для него гостеприимной
Деревья сенью разрослись –
Не для него, как облак дымный,
Фонтан на воздухе повис.
Лазурный грот, как из тумана,
Напрасно взор его манит,
И пыль росистая фонтана
Главы его не осенит…
Пошли, Господь, свою отраду
Тому, кто жизненной тропой,
Как бедный нищий – мимо саду –
Бредет по знойной мостовой.
Дата создания: Июль 1850 г.
Анализ стихотворения Тютчева «Пошли, Господь, свою отраду…»
1850 г. стал поворотным в жизни поэта и его гражданской жены Елены Денисьевой: их свободный союз, не освященный церковью, вызвал всеобщее неодобрение и в конечном счете привел к безвременной смерти несчастной женщины. Трагические переживания героев, их страстный диалог, горестные и покаянные интонации отразились в знаменитом «денисьевском цикле» лирики Тютчева. Поэтическое творение, датированное серединой лета того же года, относят к началу цикла: в нем живет отчаянная мольба о любви, скрытая за аллегорией.
Произведение обрамляется рефреном, задающим основную параллель лирической ситуации: классический образ «бедного нищего» уподобляется абстрактной фигуре путника, познавшего много горестей на «жизненной тропе». Молитвенный характер рефрена, содержащего традиционный призыв к божественным силам, свидетельствует о гуманной, сострадательной позиции лирического субъекта.
Центральный эпизод разворачивает реалистичный компонент метафоры, внося в него яркие вещественные детали и отвлекая читателя от аллегорического прочтения текста. Сквозь решетки ограды открывается великолепная картина ухоженного сада. Герой определяет основные визуальные образы пейзажа: «роскошные, светлые» и прохладные лужайки, раскидистые деревья, фонтан и «лазурный грот». В описании задействованы две группы лексики. Первая из них сообщает о пышной красоте и гармонии сада, другая указывает на их недоступность, свидетельствуя о недостижимости робких желаний нищего проникнуть за садовую ограду.
Возвращаясь к молитвенной теме и метафорической трактовке, финальная часть вновь притягивает читательское внимание к основной аллегории поэтического текста. Она сигнализирует, что стихотворение стоит воспринимать не в прямом, а в иносказательном смысле. Необходимость подобного прочтения подчеркивается и небольшим изменением в тексте рефрена: вместо упоминания о жаре и зное возникает общая формула «жизненной тропы».
Тему, заданную тютчевским творением, переосмыслил Брюсов. Его произведение «В магическом саду» начинает эпиграф, составленный из первых строк анализируемого стихотворения. Брюсов продолжает игру реального и метафорического планов: его героя мучит «жажда беспощадная», но стоны о помощи оказываются бесполезными. Прекрасные фоновые зарисовки, умноженные видением «волшебного сада», контрастируют с плачевным состоянием лирического субъекта.
