Страсти в ритме вальса
О красивой любви петербургской барышни Ольги Смирнитской и австрийского композитора Иоганна Штрауса
Их сердца соединила искрометная музыка, и родилось чувство такого накала, что и век спустя не может не волновать. Любовь петербургской барышни Ольги Смирнитской и Иоганна Штрауса была тайной, однако осталось 100 писем, свидетелей их бурного романа.
Своим инструментом, волшебной скрипкой, некоронованный “король вальсов” и “император оперетты” Иоганн Штраус-младший владел также виртуозно, как и руководил оркестром. Он распахнул для классической музыки двери концертных залов и стал первым композитором в мире, сочиняющим шлягеры. Совершал турне по миру, давал концерты в Венгрии, Германии, Голландии и Бельгии. С триумфом выступал в Париже и Лондоне. И однажды, получив выгодный ангажемент, оказался в Павловске под Санкт-Петербургом. Мог ли знать маэстро, что именно в России встретит ту единственную, к которой будет обращаться в письмах нежно и ласкательно: “мой ангел, мой чертенок”?
Маэстро, польку!
…Иоганна Штрауса, впервые приехавшего в Россию на гастроли летом 1856 года, русская публика легко и весьма непринужденно переименовала в Ивана Страуса. В афишах, расклеенных по всему городу, так прямо и сообщалось, мол, в “Павловском вокзале в субботу, 1-го августа, дан будет большой музыкальный и увеселительный праздник с иллюминацией и блистательным фейерверком”. В те годы вокзал в Павловске, как и в любом другом городе, служил одновременно и увеселительным заведением для господ отъезжающих и просто отдыхающих. Музыка здесь призвана была сопровождать обеды, ужины и прочие развлечения почтенной публики. Но Иоганну Штраусу удалось возвести даже эти вокзальные концерты, что называется, в высший ранг. Он был здесь высоко ценимым и так же высокооплачиваемым, получая 22 000 рублей за сезон. Маэстро был обласкан членами царской семьи, и сам Александр III пригласил “короля вальсов” в Москву для торжеств по поводу своей коронации. Газеты наперегонки печатали хвалебные статьи и шутливые карикатуры, где, в частности, изображено, как восхищенные зрители подбрасывают маэстро в воздух вместе с его скрипкой и охапками цветов. Публика была в неистовом восторге от своего любимца. Но более всего изящным и талантливым молодым австрийцем были увлечены и очарованы, бесспорно, дамы. Интерес, конечно же, оказался взаимным. Иоганн со всей пылкостью души увлекался и посвящал своей очередной пассии вальсы, мазурки, польки… Александрина — полька, Хелена — полька… И Ольга-полька…
Бонбоньерки с секретом
Новая “поэтическая любовь” композитора была красива, образованна, великолепно играла на рояле. Сочиняла неплохие романсы на слова Пушкина, Лермонтова, Фета, Кольцова, и выбор стихов свидетельствовал о безупречном вкусе музыкантши.
Поначалу их взаимный интерес был чисто профессиональным: Штраус, сам изумительный мелодист, даже переложил для оркестра два романса своей новой русской знакомой и исполнял их в Павловске во время концертов, а это уже о многом говорит. Но очень скоро отношения молодых людей (Ольге тогда было 22, Штраусу — 34) переросли в настоящую и искреннюю любовь. Аллеи Павловского парка стали молчаливыми свидетелями нежных признаний и заверений в верности. А когда свидания были невозможны, влюбленные тайно переписывались, используя… бонбоньерки. Романтичная Ольга отыскала в парке старое дерево, в дупле которого оставляла для мэтра Жана конфеты. Оберточной бумагой служили письма. В целях конспирации относить и получать корреспонденцию Штраус поручил своему секретарю и другу Лейброку.
Как трогательны эти послания первой, счастливой поры любви — своей непосредственностью, искренностью, свободной от пышного многословия!
“Дорогое дитя! Я все больше убеждаюсь в том, что только ты предназначена мне судьбой. Одна мысль о том, чтобы жить без тебя, кажется мне невыносимой…” И далее: “Ольга, люби меня хоть немного, и ты убедишься, что твое счастье — единственное, что волнует твоего бедного и несчастного Жана”.
Грозовой перевал
Верный Лейброк с того дня, как на штраусовском небосклоне появилась русская красавица, был в волнении: что скажут родители Ольги? Как они, представители петербургской знати, отнесутся к роману их дочери? Неужели Штраусу грозит скандал? А волноваться были все основания. Родителям девушки представлялось невообразимым, чтобы их дочь, высокородная и богатая дворянка, вышла замуж за капельмейстера-чужеземца, положение которого в свете казалось несопоставимым с положением их благородного семейства.
Иоганн просит Ольгу поговорить с родителями об их любви, но Ольга откладывает роковое объяснение, прекрасно зная, что только при одном слове о ее браке с безродным музыкантом, пусть даже талантливым и пользующимся большим успехом, в доме разразится буря. Но Иоганн настаивает. “Ольга, если ты не поговоришь со своими родителями со всей серьезностью, что с нами будет? …Я не хочу принести горе и раздор в твою семью, но страстно хочу, чтобы ты была моей женой. Даже мысль о том, что тебя могут выдать за другого, сводит меня с ума. Мое сокровище, что с нами будет? Я хочу одного, только одного: чтобы ты всегда была со мной, и чтобы последний прощальный поцелуй перед смертью я получил от тебя”.
Ольга открылась матери, и над молодыми людьми, как и ожидалось, разразилась гроза. Однажды после концерта к Штраусу пришла госпожа Смирнитская. Властно, бесцеремонным тоном она потребовала прекращения встреч и переписки. Более того, добиваясь разрыва, она коварно заявила Иоганну, что Ольга никогда его не любила, а просто хотела на нем проверить силу своих женских чар.
Скрыто — не забыто…
И тогда влюбленные задумали устроить романтическую свадьбу с побегом из родительского дома и тайным венчанием. Но в последний момент Ольга отказалась от этого плана, не решившись нанести родителям такой удар. Завершив гастрольную поездку 1860 года, потрясенный Штраус, уже ни на что, не надеясь, уехал к себе на родину. Музыку в те дни он писал непрерывно, сердечная мук требовала выхода. В результате возникло целое ожерелье из вальсов. Композитор продолжал отправлять своей Ольге печальные и нежные послания, неистово ревновал ее к воображаемым поклонникам… Но время брало свое. Родители Ольги были непреклонны. Мать Штрауса, при всем ее показном нейтралитете, также не стремилась к браку сына с иностранкой. И вскоре Ольгу выдали замуж за военного юриста А. Лозинского. Женился и Штраус. Его супругой стала оперная певица Генриетта Треффц.
Быть может, об этой любви мы мало что узнали бы, ведь архив Штрауса не сохранился. Но несколько десятилетий спустя, уже после смерти “короля вальсов”, в Вену приехала некая пожилая дама Полина Сверчкова, вдова придворного художника в Петербурге Николая Сверчкова. Она посетила могилу Штрауса и нанесла визит его вдове. Ей она принесла ценный дар — копии 100 писем Штрауса к подруге ее молодости Ольге Смирнитской. Она рассказала Адели Штраус, уже второй его жене, много подробностей о несчастной страсти влюбленных, которым сочувствовала всей душой. Писем самой Ольги не сохранилось: по требованию ее родителей Штраус возвратил их все до единого.
Штраус и Ольга встретились еще раз в 1862 году. Маэстро давал благотворительные концерты в пользу Красного Креста и один-единственный раз дирижировал своей знаменитой опереттой “Цыганский барон” в Михайловском театре в Петербурге. О чем они говорили и говорили ли вообще, неизвестно. Да и сам факт их встречи стал известен благодаря записи в дневнике племянника Пушкина Льва Николаевича Павлищева.
…Ольга Смирнитская умерла в 1920 году, через восемь дней после смерти мужа, с которым прожила безбедно шестьдесят лет. Причину смерти называли по-разному: одни говорили, что простудилась на похоронах, другие — что не перенесла потери. Но все эти годы, тем не менее, она хранила тайну своей первой любви, которую доверила письмам.
