- Белла Ахмадулина ~ Заклинание (Не плачьте обо мне — я проживу…) - 12.04.2024
- Белла Ахмадулина ~ Два гепарда - 10.04.2024
- Белла Ахмадулина ~ Другое («Что сделалось? Зачем я не могу») - 10.04.2024
Кроме стихов, Белла Ахмадулина много писала и говорила о Марине Цветаевой. Все это отражено в ее эссе, статьях и выступлениях. Хочется привести лишь начальные строки из эссе «Божьей милостью». Написано было оно в 1982 году для выступления на вечере, посвященном 90-летию со дня рождения Марины Цветаевой.
«В сей день – потому, что: День рождения, с которым друг друга мы поздравляем, но почему во всякий день Марина Цветаева, ее имя, все, что названо этим именем, вынуждают нас к особенному стеснению сердца, к особенной спертости воздуха в горле?»
Обе самозабвенно любили Тарусу. Теперь оба эти имени – Марина и Белла – благодаря поставленным им в этом малом городке памятникам, навеки соединены воедино.
Белла Ахмадулина о Марине Цветаевой
— Ахмадулина — созвучно Ахматовой … Кто вам ближе — Анна Ахматова или Марина Цветаева ?
— Больше стихов я посвятила Марине Ивановне. И вместе с Борисом Мессерером нам удалось установить памятник Цветаевой в Тарусе. Что же касается моего выбора — Цветаева или Ахматова, о котором меня часто спрашивают, то я всегда говорю, что сердцу должно быть — просторно, поэтому в нем есть место и для Ахматовой, и для Цветаевой.
Но Марину Ивановну я считаю гением, а Анну Ахматову — великим поэтом.
— Как бы отнеслась сама Марина Ивановна к своему памятнику?
— Я и Борису сказала, что для Марины Ивановны было бы абсолютно безразлично , есть ее памятник или нет. Она была выше славы как прижизненной, так и, думаю , посмертной.
— На месте памятника Цветаевой десятилетиями стоял Ленин …
— Все равно аура Марины витала в воздухе Тарусы. И даже злополучный 101-й километр (он находится как раз рядом с Тарусой), куда убирали из Москвы неблагонадежных людей (или благородных мучеников, как Иосифа Бродского) наравне с криминальным элементом, не повлиял на поэтическую атмосферу города.
— Как относитесь к популярной версии, будто сын Цветаевой Георгий не погиб на фронте, а бежал во Францию?
— Это невозможно. Мне кажется, в судьбе Марины Цветаевой могло быть только два варианта — или в живых остаются все члены ее семьи, или — никто. В эмиграции и после у Цветаевой не было дома, но всегда была семья, с которой она решила остаться до последнего.
Памятник Марине Цветаевой в Тарусе
Белла Ахмадулина
Таруса
Марине Цветаевой
I.
Какая зелень глаз вам свойственна, однако…
И тьмы подошв – такой травы не изомнут.
С откоса на Оку вы глянули когда-то:
на дне Оки лежит и смотрит изумруд.
Какая зелень глаз вам свойственна, однако…
Давно из-под ресниц обронен изумруд.
Или у вас – ронять в Оку и в глушь оврага
есть что-то зеленей, не знаю, как зовут?
Какая зелень глаз вам свойственна, однако…
Чтобы навек вселить в пространство изумруд,
вам стоило взглянуть и отвернуться: надо
спешить, уже темно и ужинать зовут.
II
Здесь дом стоял. Столетие назад
был день: рояль в гостиной водворили,
ввели детей, открыли окна в сад,
где ныне лют ревнитель викторины.
Ты победил. Виктория – твоя.
Вот здесь был дом, где ныне танцплощадка,
площадка-танц, иль как её… Видна
звезда небес как бред и опечатка
в твоём дикоязычном букваре.
Ура, ты победил, недаром злился
и морщил лоб при этих – в серебре,
безумных и недремлющих из гипса.
Дом отдыха – и отдыхай, старик.
Прости меня. Ты не виновен вовсе,
что вижу я, как дом в саду стоит
и музыка витает окон возле.
III
Морская – так иди в свои моря!
Оставь меня, скитайся вольной птицей!
Умри во мне, как в мире умерла,
темно и тесно быть твоей темницей.
Мне негде быть, хоть всё это – моё.
Я узнаю твою неблагосклонность
к тому, что спёрто, замкнуто, мало.
Ты – рвущийся из душной кожи лотос.
Ступай в моря! Но коль уйдешь с земли,
Я без тебя не уцелею. Разве –
как чешуя, в которой нет змеи:
лишь стройный воздух, вьющийся в пространстве.
IV
Молчали той, зато хвалима эта.
И то сказать – иные времена:
не вняли крику, но целуют эхо,
к ней опоздав, благословив меня.
Зато, её любившие, брезгливы
ко мне чернила, и тетрадь гола.
Рак на безрыбье или на безглыбье
пригорок – вот вам рыба и гора.
Людской хвале внимая, разум слепнет.
Пред той потупясь, коротаю дни
и слышу вдруг: не осуждай за лепет
живых людей – ты хуже, чем они.
Коль нужно им, возглыбься над низиной
их бедных бед, а рыбья немота
не есть ли крик, неслышимый, но зримый,
оранжево запекшийся у рта.
V
Растает снег. Я в зоопарк схожу.
С почтением и холодком по коже
увижу льва и: — Это лев! – скажу.
Словечко и предметище не схожи.
А той со львами только веселей!
Ей незачем заискивать при встрече
с тем, о котором вымолвит: Се лев. –
Какая львиность норова и речи!
Я целовала крутолобье волн,
просила море: — притворись водою!
Страшусь тебя, словно изгнали вон
в зыбь вечности с невнятною звездою.
Та любит твердь за тернии пути,
пыланью брызг предпочитает пыльность
и скажет: — Прочь! Мне надобно пройти. –
И вот проходит – море расступилось.
VI
Как знать, вдруг – мало, а не много:
невхожести в уют, в приют
такой, что даже и острога
столь бесприютным не дают;
мгновения: завидев Блока,
гордыней скул порозоветь,
как больно смотрит он, как блёкло,
огромную приемля весть
из детской ручки;
ручки этой,
в страданье о которой спишь,
безумием твоим одетой
в рассеянные грёзы спиц;
расчета: властью никакою
немыслимо пресечь твою
гортань и можно лишь рукою
твоею,-
мало, говорю,
всего, чтоб заплатить за чудный
снег, осыпавший дом Трёхпрудный,
и пруд, и труд коньков нетрудный,
а гений глаза изумрудный
всё знал и всё имел в виду.
Две барышни, слетев из детской
светёлки, шли на мост Кузнецкий
с копейкой удалой купецкой:
Сочельник, нужно наконец-то
для ёлки приобресть звезду.
Влекла их толчея людская,
пред строгим Пушкиным сникая,
от Елисеева таская
кульки и свертки, вся Тверская –
в мигании, во мгле, в огне.
Всё время важно и вельможно
шёл снег, себя даря и множа.
Сережа, поздно же, темно же!
Раз так пройти, а дальше – можно
стать прахом неизвестно где.
1977 – 1979
Чувствуется, что особый ритм «тарусского» цикла обусловлен сопряжением граней глубоко интимного общения лирического «я» с главной героиней, так и не названной по имени, а также художественного восприятия внешних реалий, воскрешающих ее присутствие.
Строками этого стихотворения сказано главное. Лишних слов не требуется.
Белла Ахмадулина и Анастасия Ивановна Цветаева
Белла Ахмадулина и Анастасия Ивановна Цветаева
